Ритуал страдания здесь доведён до автоматизма. Лицо превращено в маску, жест — в повтор. Тоска не разрывает — она вкручена гаечным ключом в грудную клетку. Этот персонаж словно застрял в петле между желанием быть понятым и невозможностью говорить. Он сжал руки на шею реальности — но душит не её, а себя. Здесь нет катарсиса. YAZƏM - это мёртвая петля повседневного безысходного сопротивления. Грубая, серая, воняющая машинным маслом.