Это не пейзаж. Это эпилепсия земли. Это крик разума, уставшего быть крепостью. Птицы кружат, как свидетели судного дня. Или как духи, вышедшие из трещин. Цвет здесь — не украшение. Он — температура боли. И если ты смотришь — не смей искать порядок. Эта картина не для разглядывания. Она для того, чтобы напомнить: даже камень может сорваться. И даже башня может захотеть упасть. Она трясётся, как земля перед разломом. Каждый мазок — как нерв, который не выдержал. Здесь нет архитектуры — только иллюзия формы, которая больше не держит себя. Это мир, где символы сползают с каркаса, где крепость — больше не защита, а гробница воспоминаний. Цвет здесь кричит, будто хочет быть услышан хотя бы в момент разрушения. Птицы — не свобода. Они — судьи. Или тени тех, кто уже не вернётся. Это работа о моменте, когда культура встречается с катастрофой. Когда традиция больше не выдерживает и вместо корней мы видим трещины. Она не про трагедию. Она про разрыв. YAZƏM — это когда ты больше не можешь стоять. И начинаешь лететь. Это Не символ. Не стиль. А внутренний обвал, в котором наконец-то можно быть собой.