Он не пишет — он извергает. Цвет у него — как крик на грани молчания. Каждый мазок — будто ожог памяти, след от пережитого, не забытого. Его полотна — ритуал откровения. Тот, кто смотрит, словно заглядывает в трещину, где живёт то, что не сказано словами. Asiman работает на грани: между внутренним шепотом и визуальным срывом. Его живопись — это не рассказ, а выброс. Она не анализирует боль — она ею дышит. Каждая работа как будто спрашивает: «Ты точно хочешь это почувствовать?» И если да — обратно пути уже нет. Asiman не ищет красоту — он ищет правду.